наказывается штрафом либо обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок от шести месяцев до одного года, либо арестом на срок до трех месяцев.
Как заявить о фальсификации. Судебная практика
Фальсификация доказательств в судебных делах разных уровней — явление почти обыденное. Ею зачастую не гнушается недобросовестная сторона, пытаясь усилить свою позицию в суде или доказать необоснованность позиции процессуального оппонента.
Представляется, что распространению случаев фальсификации доказательств по делу способствуют три основных фактора: несерьезное отношение судов к вопросам фальсификации доказательств, неудачная формулировка ст. 161 Арбитражного процессуального кодекса РФ (далее — АПК РФ), бездействие правоохранительных органов. Но обо всем по порядку.
Реакция нижестоящих судов
Фальсификация доказательств является уголовно наказуемым деянием, которому посвящена ст. 303 главы 31 «Преступления против правосудия» Уголовного кодекса РФ (далее — УК РФ). Ст. 161 АПК РФ предусматривает порядок рассмотрения заявления о фальсификации доказательства. На суд возложена обязанность полного и всестороннего исследования всех обстоятельств дела. Именно он должен быть заинтересован в пресечении и недопущении фальсификации доказательств по делу. Однако судебные органы, к сожалению, не то что по своей инициативе, но даже и по обоснованному заявлению участников процесса нередко не проверяют заявлений о фальсификации доказательств по делу. Так, в рамках процесса о несостоятельности физического лица (дело № А56-71402/2015 рассматривалось в том числе и в ВС РФ, но точка в споре еще не поставлена) разбирался вопрос о включении требований общества с ограниченной ответственностью (далее-Общество) на сумму свыше 27,7 млн руб. в реестр требований кредиторов должника (далее — реестр). Возражая против включения в реестр требований Общества, в котором сам должник являлся единственным участником и генеральным директором, банк, перед которым Общество поручилось за должника, наряду с доводом о 100-процентной аффилированности должника и кредитора, заявил о фальсификации соглашения от 07.05.2012. В последнем стороны предусмотрели, что физическое лицо выплатит Обществу долг и проценты за то, что то в качестве поручителя должника исполнило обязательство по погашению его долга перед банком. Суд первой инстанции в итоге признал требования Общества обоснованными и подлежащими включению в реестр, а относительно заявления о фальсификации доказательств отметил буквально следующее. «Указывая на фальсификацию данного соглашения в отзывах на требование, АО „СитиИнвестБанк“ а установленном ст. 161 Арбитражного процессуального кодекса РФ порядке заявление о фальсификации не сделало, ходатайства о назначении экспертизы давности изготовления документа не заявило, в связи с чем доводы в указанной части отклоняются судом» (Определение Арбитражного суда города Санкт- Петербурга и Ленинградской области от 04.08.2016 по делу № А56-71402/2015).
Таким образом, для суда было важнее соблюдение стороной формы заявления о фальсификации доказательства (по всей видимости, она сделала заявление в устной, а не в письменной, как это предусмотрено АПК РФ, форме), нежели выяснение факта наличия или отсутствия обоснованности такого заявления. Изложенную выше позицию суда первой инстанции поддержали суды апелляционной и первой кассационной инстанций. Однако ВС РФ Определением от 16.11.2017 № 307-ЭС17-1676 по делу № А56- 71402/2015 отменил судебные акты судов трех инстанций и направил обособленный спор на новое рассмотрение.
ВС РФ в первую очередь отметил допущенную судом первой инстанции процессуальную ошибку, указав, что до того, как объявить перерыв, после которого было сделано заявление о фальсификации доказательства, суд не объявил о завершении исследования доказательств по делу.
Таким образом, ВС РФ указал на то, что у суда первой инстанции не имелось процессуальных препятствий для надлежащего рассмотрения заявления о фальсификации, так как стадия исследования доказательств не была завершена. Также ВС РФ обратил внимание нижестоящих судов на то, что АПК РФ в отдельных случаях наделяет суд полномочиями по истребованию дополнительных доказательств по делу, в частности, при проверке достоверности заявления о фальсификации согласно ст. 161 АПК РФ. Действительно, эта статья дает право суду при проверке достоверности заявления о фальсификации доказательства по своей инициативе истребовать соответствующее доказательство или назначать экспертизу. Позиция ВС РФ, на мой взгляд, обоснована и направлена на исправление допущенной судами существенной ошибки: отказ в рассмотрении заявления о фальсификации доказательства по делу по мотиву отсутствия ходатайства о назначении экспертизы не — допустим. Суд сам может назначить экспертизу по своей инициативе, в том числе на основании п. 3 ст. 50 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)».
Таким образом, вопрос надлежащего рассмотрения заявления о фальсификации доказательства по делу был разрешен только в ВС РФ, хотя вряд ли его можно причислить к вопросам, для рассмотрения которых необходимо участие практик образующего судебного органа страны.
Судебная практика игнорирования.
В процессе представления интересов доверителей в судах мне не раз приходилось сталкиваться с фальсифицированными доказательствами.
Так, в рамках дела № А40- 232602/2015 третьим лицом было заявлено о фальсификации расписки, на которой основывал свои требования истец. Заявление было подано в соответствии с положениями ст. 161 АПК РФ. Истец в ответ на заявление о фальсификации расписки указал, что просто потерял ее подлинник. При таких обстоятельствах ответчики, третьи лица со ссылкой на положения ч. 6 ст. 71 АПК РФ заявили, что копия расписки в отсутствие подлинника документа, а также наличия заявления о фальсификации доказательства не является надлежащим доказательством по делу. Однако суд первой инстанции (его позицию поддержали и вышестоящие суды) не то, что не рассмотрел или отклонил заявление о фальсификации, а вообще проигнорировал этот факт и никак в итоговом судебном акте свою позицию по указанному заявлению не отразил (Решение Арбитражного суда города Москвы от 13.09.2016 по делу № А40-232602/2015). Эта позиция суда нарушает нормы АПК РФ и противоречит здравому смыслу! В рамках другого дела № А66- 7580/2015 рассматривался вопрос недействительности договора подряда. Спорный договор был подписан представителем по доверенности, однако в суде первой инстанции участвующий в деле в качестве третьего лица генеральный директор общества (истца) заявил о фальсификации договора подряда с указанием на несоответствие даты его заключения (непосредственного подписания) датам, указанным в самом договоре. После данного заявления представитель ответчика заявил об исключении данного договора из числа доказательств по делу. Однако суд первой инстанции проигнорировал заявление о фальсификации доказательства и почему-то стал уточнять мотивы исключения договора подряда из числа доказательств, отказал истцу в ходатайстве о проведении экспертизы и признал договор надлежащим доказательством. Суд апелляционной инстанции истребовал дополнительные доказательства в обоснование фактического выполнения ремонтных работ в рамках спорного договора подряда. Ответчик предоставил очередную порцию сфальсифицированных документов, на что истцом было подано еще одно заявление о фальсификации доказательств по делу. Ответчик вновь исключил все указанные документы из числа доказательств по делу после заявления истца, однако и при таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции не отменил решение суда первой инстанции (Решение Арбитражного суда Тверской области от 06.07.2016 и Постановление Четырнадцатого арбитражного апелляционного суда от 22.02.2017 по делу по делу № А66- 7580/2015).
Таким образом, приведенная судебная практика показывает, что в реальности суды не проявляют серьезного отношения к заявлению стороны о фальсификации доказательства по делу, а ведь речь идет о совершении преступления — такого же общественно опасного деяния, как, скажем, мошенничество. Именно подобное снисходи-тельное отношение судов приводит к тому, что недобросовестная сторона процесса без зазрения со — вести и в отсутствие какой-либо угрозы негативных последствий для себя предоставляет суду сфальсифицированные документы.
Правоохранительные органы не отстают
Позиция правоохранительных органов по фальсификации доказательств по делу в большинстве случаев является правомерной. В одном из рассмотренных Арбитражным судом города Москвы дел путем проведения почерковедческой и технической экспертиз был установлен факт фальсификации подписи работника истца в уведомлении о расторжении до — говора аренды. Соответствующее заявление с приложением копии проведенной экспертизы и определения суда о результатах последней было предоставлено в распоряжение сотрудников правоохранительных органов. Казалось бы, имеются все составляющие для возбуждения дела по ст. 303 УК РФ. Однако сотрудники правоохранительных органов не только не возбудили уголовное дело, но и не допросили лиц, которые предположительно подделали подпись. Вместо этого заявитель получил отказ в возбуждении уголовного дела по факту отсутствия признаков мошенничества в действиях подозреваемых лиц.
Думается, что ст. 161 АПК РФ в том виде, в каком она зафиксирована сегодня, является основной причиной массового распространения практики фальсификации доказательств по делу. Так, в силу ст. 161 АПК РФ после заявления стороны о фальсификации доказательства по делу суд при согласии лица, представившего предположительно сфальсифицированный документ, исключает последний из числа доказательств по делу. С одной стороны, после исключения доказательства из дела сторона больше не сможет ссылаться на соответствующий документ в обоснование своей позиции. С другой стороны, ст. 161 АПК РФ фактически дает недобросовестной стороне возможность сыграть в своеобразную правовую рулетку, рассуждая примерно таким об — разом: представлю документ и, если оппонент заявит о фальсификации, то исключу его из числа доказательств по делу, а, если нет, то суд примет его как При этом правило об исключении доказательства из числа доказательств после согласия пред-ставившей его стороны в ст. 161 АПК РФ сформулировано чуть ли не в императивной форме — суду фактически вменяется в обязанность исключить доказательство из дела. С моей точки зрения, единственным плюсом данной нормы является оперативное решение вопроса доказательственной силы представленного документа, в отношении которого имеется заявление о фальсификации. Однако этот плюс не перевешивает всех тех существующих сегодня минусов, которые мешают справедливому разрешению спора.
Например, еще один существенный недостаток заключается в том, что на практике противник в споре не всегда знает о фальсификации представленного доказательства. Так, в процессах о банкротстве добросовестные кредиторы зачастую не имеют информации о хозяйственной деятельности должника с иными кредиторами, число которых может достигать нескольких сотен. При таких обстоятельствах добросовестный кредитор не может в том числе обосновать, в каком конкретно году (скажем, в 2015-м или 2016-м) заключен договор, на основании которого кредитор пытается включить свои требования в реестр требований кредиторов должника. А ведь такие вопросы имеют очень важное значение для применения правил пропуска срока исковой давности или периодов подозрительности в целях оспаривания сделок должника и т. д. Очевидно, что фальсификация доказательств по делу является реальным и прямым препятствием к справедливому рассмотрению спора. При обоснованном заявлении стороны о фальсификации доказательства суд обязан надлежащим образом рассмотреть это заявление и воспользоваться своим правом, предоставленным ему АПК РФ, — истребовать необходимые доказательства по делу и назначить экспертизу. На сегодняшний день у арбитражных судов есть все права и полномочия, чтобы активно бороться с фальсифицированными доказательствами в делах, рассматривать споры в атмосфере уважения к позиции сторон и обеспечить последним действительно равные условия при осуществлении правосудия.
Применима ли к адвокату-защитнику норма УК РФ о фальсификации доказательств?
Он подчеркнул, что вступил в дело как вице-президент ФПА и как председатель Комиссии Совета ФПА по защите прав адвокатов, потому что Федеральная палата адвокатов рассматривает ситуацию как искусственное создание дела в отношении адвоката, как вызов всей адвокатуре и едва ли не как объявление ей войны.
21 апреля в Басманном районном суде прошло три судебных заседания, на которых повторно рассматривались постановления о проведении обысков в адвокатском кабинете и в квартире адвоката Александра Лебедева, в отношении которого расследуется уголовное дело по обвинению в фальсификации доказательств.
Осенью 2017 г. Александр Лебедев принял поручение на защиту Екатерины Краснихиной, обвиняемой по уголовному делу о растрате, потерпевшим по которому признан сын Генерального прокурора России, адвокат Артем Чайка. В сентябре женщине была изменена мера пресечения с подписки о невыезде на домашний арест с установлением запрета покидать место жительства без разрешения органа предварительного следствия.
В октябре следователь удовлетворил ходатайство обвиняемой и ее защитника, которые просили предоставить ей разрешение на посещение с новорожденным ребенком медицинского перинатального центра. Следователь разрешил женщине отлучиться из дома на четыре часа 12 октября – с 8:00 до 12:00. Однако своевременно Екатерина Краснихина домой не вернулась, опоздав почти на 2 часа, что дало повод следователю обратиться в суд с ходатайством об изменении меры пресечения на заключение под стражу.
Суд согласился с доводами следствия о допущенном нарушении избранной меры пресечения, выразившемся в том, что Екатерина Краснихина находилась в неизвестном месте в течение 2 часов после полудня 12 октября, и вынес постановление о заключении женщины под стражу. Впрочем, через 4 дня судебный акт был отменен как неправосудный, и Краснихина вернулась домой.
Совершенно неожиданно, более чем через месяц после этого в отношении Александра Лебедева было возбуждено уголовное дело, а 15 декабря он был привлечен в качестве обвиняемого. Адвокат обвинялся в том, что он предъявил суду в качестве доказательства заведомо подложную справку о посещении Краснихиной медицинского перинатального центра, которая была приобщена к материалам дела.
Таким образом, по версии следствия, Александр Лебедев совершил преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 303 УК РФ, – фальсификация доказательств по уголовному делу о тяжком преступлении. В качестве подтверждения этому следствие, в частности, привело показания врача-педиатра, выписавшей справку о пребывании Екатерины Краснихиной в перинатальном центре 12 октября. Врач сообщила, что на самом деле справка была выдана через несколько дней после этого по просьбе Краснихиной, которая ввела ее в заблуждение.
Следствие посчитало, что Александр Лебедев достоверно знал, что его подзащитная не посещала медицинское учреждение, и, предъявляя справку, преследовал цель принятия судом на основе подложных доказательств незаконного решения об отказе в удовлетворении ходатайства следователя об изменении меры пресечения в отношении Екатерины Краснихиной.
После предъявления обвинения в рабочем и жилом помещениях адвоката были проведены обыски.
Первоначально защиту Лебедева осуществлял адвокат АП Калужской области Александр Редькин, а в конце января 2018 г. в качестве защитника в дело вступил Генри Резник. Он пояснил, что вступил в дело именно как вице-президент Федеральной палаты адвокатов и как председатель Комиссии Совета ФПА по защите прав адвокатов, потому что ФПА рассматривает ситуацию с Александром Лебедевым как искусственное создание дела в отношении адвоката, как вызов всей адвокатуре и едва ли не как объявление ей войны. «Потому что это фактически рушит основы нашей профессии – доверительные отношения адвоката и клиента», – пояснил он.
Вступив в дело, Генри Резник незамедлительно подал следователю ходатайство о прекращении уголовного дела в отношении адвоката Лебедева, указав, что тот привлечен к уголовной ответственности незаконно и необоснованно. Однако в удовлетворении ходатайства следователем было отказано, а затем в удовлетворении жалобы на это отказал и его начальник.
Однако в дальнейшем защите Александра Лебедева удалось добиться в Мосгорсуде отмены постановлений суда, санкционирующих проведение обысков у адвоката, – дела были направлены на новое рассмотрение в Басманный районный суд г. Москвы. При этом апелляционная инстанция указала, что при повторном рассмотрении первой инстанции надлежит решить вопрос о законности возбуждения уголовного дела.
«Должен сказать, что это нечасто встречалось в моей практике, – прокомментировал “АГ” Генри Резник. – Может быть, такие случаи и были, но именно в рамках расследования самого дела, а не при рассмотрении вопроса о законности обысков».
Вместе с тем, как отметил вице-президент ФПА, Мосгорсуд не указал, в чем именно заключается незаконность возбуждения дела. По словам Генри Резника, незаконность возбуждения может быть связана с двумя моментами – формальным и содержательным.
«Формальный момент заключается, например, в том, что дело возбуждено ненадлежащим субъектом. В данном случае – это начальник одного из семи управлений Следственного комитета, тогда как, согласно ст. 448 УПК РФ, в отношении адвоката дело возбуждать должен руководитель следственного органа СК РФ по субъекту Российской Федерации. Однако Мосгорсуд уже сформировал позицию по данному вопросу и признает такой порядок возбуждения уголовных дел в отношении адвокатов законным со ссылкой на внутренний приказ председателя СКР», – рассказал Генри Резник.
Таким образом, по его мнению, Мосгорсуд имел в виду содержательный момент, указав на недостаточность данных, указывающих на признаки преступления. «В ходатайстве о прекращении уголовного дела мы указывали, что имеется сразу несколько оснований, препятствующих его возбуждению. Во-первых, ст. 303 УК РФ о фальсификации доказательств неприменима к адвокату в принципе, потому что адвокат никакие доказательства в процессуальном смысле не собирает!» – подчеркнул вице-президент ФПА.
Генри Резник пояснил, что в процессуальном смысле доказательства собирают и формируют только лица, ответственные за проведение процесса в конкретных стадиях судопроизводства, – дознаватель, следователь, прокурор и судья. А применительно к другим участникам процесса, включая адвоката-защитника, этот термин употребляется чисто технически, поскольку иначе в УПК пришлось бы писать каждый раз целые фразы о документах и сведениях, которые могут иметь доказательное значение.
Он также отметил, что уже в самом первом комментарии к УПК, вышедшем в 2004 г. под редакцией Елены Мизулиной, возглавлявшей тогда рабочую группу Госдумы по разработке Кодекса, и Дмитрия Козака – на тот момент заместителя руководителя Администрации Президента, который курировал это направление, было разъяснено, что в строгом процессуальном смысле собирают, проверяют и оценивают доказательства только уполномоченные на это субъекты, которые действуют в строго определенных процессуальных формах. И поэтому адвокат не в силах придать сведениям, которые он собирает, свойство допустимости.
«Доказательства, как неоднократно разъяснял ВС РФ, – это единство двух свойств: допустимости и относимости», – напомнил вице-президент ФПА. Он также отметил, что злополучная справка вдвойне неотносима, поскольку при рассмотрении судом ходатайства следователя об изменении меры пресечения Екатерине Краснихиной она вообще не фигурировала как доказательство. А само решение о заключении ее под стражу просуществовало всего 4 дня, после чего было отменено. «То есть тогда, когда возбудили дело в отношении Лебедева и когда испрашивали разрешение на обыск у суда, этого решения уже больше месяца юридически не существовало. Иными словами, следователи пришли в суд испрашивать разрешение на обыски, которые были связаны с отмененным постановлением суда. Таким образом, сами органы следствия совершили действия, в которых неправедно обвиняют моего коллегу Лебедева», – подчеркнул Генри Резник.
Рассмотрен проект разъяснений Комиссии ФПА РФ по этике и стандартам о применении профессиональных этических норм в такой ситуации
Кроме того, он подчеркнул, что в действиях адвоката отсутствует субъективная сторона преступления, а именно умышленная вина. Генри Резник пояснил, что Александр Лебедев принимал различные меры для сбора дополнительных данных в подтверждение того, что Краснихина была в медцентре: получил чек из кафе, которое она посетила, запрашивал записи с камер наблюдения, делал запросы в медцентр, но так и не получил на них конкретных ответов о том, была она там или нет. Были серьезные основания полагать, что медицинский центр не давал такого рода сведений потому, что у организации появился свой интерес: Краснихина утверждала, что принесла туда анализы своего ребенка, а они были утеряны.
«Более того, адвокат получил справку от своей подзащитной, которую ей выдала лечащий врач. Справка абсолютно настоящая, а не подделка. Поэтому приписывать ему достоверное знание о том, что справка содержит ложную информацию, – нельзя. Пункт 7 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката предписывает, что адвокат при исполнении поручения исходит из презумпции достоверности документов и информации, представленных доверителем, и не проводит их дополнительной проверки. А у сотрудников СК, как я уже говорил в суде, какое-то повреждение в мозгах. Они наделяют свои предварительные доказательства окончательной, заранее установленной силой. Поэтому они считают, что если есть доказательство, которое получено защитой, и есть доказательства, которые они получили, то, оказывается, адвокат-защитник не должен доверять своему подзащитному. И в принципе адвокат должен отмести все, что он нашел. Он должен рассматривать доказательства стороны обвинения как абсолютно достоверные. А если адвокат критически относится к этим доказательствам – значит, он совершает преступление», – рассказал Генри Резник.
Несмотря на все эти аргументы и явное указание Московского городского суда, Басманный районный суд уклонился от рассмотрения доводов защиты и подтвердил законность как проведенных обысков, так и возбуждения самого уголовного дела. «Сейчас все опять перемещается в Мосгорсуд, так как мы с Лебедевым подали апелляционную жалобу, в которой обратили внимание на то, что указание о проверке законности возбуждения дела районным судом проигнорировано. Ждем дальнейшего развития событий», – подытожил адвокат.
Правовое регулирование и ответственность
Наказание за фальсификацию доказательств в судебном процессе предусмотрено согласно статье 303 Уголовного кодекса, а именно части первой. Части 2-4 данной статьи прописывают наказание за фальсификацию сведений в уголовных процессах, которые караются более жестко.
Подобная статья появилась в УК РФ в 1996 году.
Если вина лица, совершившего фальсификацию, будет доказана, то ему грозит денежный штраф, обязательные или исправительные работы, арест.
По ч.1 ст.303 УК РФ предусмотрено следующее наказание:
- штраф в размере 100-300 тыс.р. или в размере зарплаты или иного дохода осужденного за период от 1 до 2 лет;
- обязательные работы на срок до 480 часов;
- исправительные работы на срок до 2 лет;
- арест на срок до 4 месяцев.
С учетом того, что наказание по гражданским делам обычно мягче, фальсификация доказательств в данном случае лишена смысла.
Меры наказания за предоставление фальсифицированных сведений в гражданском процессе
Санкции ст.303 УК РФ предусматривают несколько видов ответственности за фальсификацию сведений:
- Уголовный штраф в размере до 300 тыс. руб.
- Обязательные работы на период до 480 часов.
- Исправительный труд сроком до 24 месяцев.
- Ограничение свободы на срок до 4 месяцев.
Description: Пакет документов, необходимых для составления ДКП. Как правильно составить договор купли продажи автомобиля. Меры предосторожности при составлении ДКП.
Оказывается, безвыходных ситуаций не бывает, и восстановить документ без наличия иных ценных бумаг также вполне возможно.
Трудность заключается в процессе восстановления данного документа, который зависит от места утери паспорта.
Мы рассмотрим, что делать если это произошло, как в чужом, так и в родном городе.
Прокуратура
Оренбургской области
Прокуратура Оренбургской области
15 марта 2022, 12:01
Статьей 303 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее УК РФ) предусмотрена уголовная ответственность за фальсификацию доказательств и результатов оперативно-розыскной деятельности.Под фальсификацией доказательств понимается сознательное искажение, изменение фактов, являющихся предметом доказывания по делу, и их передача суду для рассмотрения и оценки. О фальсификации можно говорить, если участник судебного процесса предъявил суду в качестве доказательства искусственно созданные предметы или документацию, не содержащую достоверную информацию по делу; предъявил предметы и документы, в которые были внесены изменения, искажающие суть и характер доказательства, сообщил суду заведомо ложные сведения об обстоятельствах, имеющих значение для справедливого разрешения дела.Установленная вступившим в законную силу приговором суда фальсификация доказательств, в результате которой был вынесен незаконный или необоснованный судебный акт, является одним из оснований для его пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам.Фальсификация доказательств выражается в форме действия и носит, как правило, продуманный характер. Мотивы преступления могут быть различными – корысть, месть, ложно понятые интересы службы и т.д.Преступление считается оконченным с момента предъявления сфальсифицированных доказательств. Объектом преступления является нормальная деятельность суда и органов предварительного расследования по получению достоверных доказательств.Частью 1 ст. 303 УК РФ установлена уголовная ответственность за фальсификацию доказательств по гражданскому делу, делу об административном правонарушении участвующим в деле лицом или его представителем, а равно должностным лицом, уполномоченным рассматривать дела об административных правонарушениях или составлять протоколы об административных правонарушениях.Санкция ч.1 ст. 303 УК РФ предусматривает наказание в виде штрафа от 100 000 до 300 000 рублей или в размере заработной платы или иного дохода за период от 1 года до 2 лет, обязательных работ сроком до 480 часов, ареста до 4 месяцев либо исправительных работ до 2 лет.Фальсификация доказательств по гражданскому делу может выразиться в предъявлении суду подложных расписок, договоров, изменении содержания документов путем подчисток, подтирок, исправлений с целью создании искусственных доказательств в пользу ответчика или истца. Преступление считается оконченным с момента приобщения фальсифицированных документов к материалам гражданского дела. Способами фальсификации доказательств по делам об административных правонарушениях являются подделка протоколов осмотра места происшествия, подписей понятых в схемах ДТП, неправильное указание в таких схемах места расположения дорожных знаков и расстояний, «получение» объяснений, не присутствовавших на месте происшествия «очевидцев» и т.п. В соответствии с ч. 2 ст. 303 УК РФ фальсификация доказательств по уголовному делу следователем, дознавателем, прокурором или защитником влечет назначение наказания в виде лишения свободы до 5 лет, а за фальсификацию по делу о тяжком или особо тяжком преступлении (ч.3 ст. 303 УК РФ), повлекшим тяжкие последствия (незаконное осуждение, осуждение по более тяжкому наказанию, чем это было бы при оценке подлинных доказательств, самоубийство незаконно осужденного, его психическое или иное тяжкое заболевание вследствие осуждения, тяжкие последствия для членов семьи осужденного и т.п.) – до 7 лет лишения свободы.Опасность таких преступных действий состоит в том, что расследование преступления будет направлено по ложному пути, виновное лицо избежит заслуженной ответственности, а невиновное лицо может быть подвергнуто уголовному преследованию.Способы фальсификации доказательств по уголовному делу могут быть направлены на искусственное создание следов преступления, когда например, следователь за неимением достаточных доказательств составляет подложные запросы и ответы на них, фальсифицирует протоколы следственных действий, уничтожает доказательства невиновности подозреваемого. Фальсификация результатов оперативно-розыскных мероприятий, преследующая цель причинения вреда чести, достоинству и деловой репутации (ч. 4 ст. 303 УК РФ) грозит лишением свободы на срок до 4 лет. В данном случае фальсификация может состоять в не соответствующем действительности описании результатов оперативно-розыскных мероприятий в оперативно-служебных документах, сокрытии факта провокационно-подстрекательских действий в отношении «изобличаемого», подбрасывание предметов преступления (наркотиков, оружия и т.п.). факт выявлен и пресечен по уголовному делу в отношении Ш., обвинявшегося в хищении коровы и телки из сарая. В отношении Ш. 23.12.2022 Новоорским районным судом постановлен оправдательный приговор. Суд установил, что по делу имело место искусственное создание ранее не существовавших доказательств, содержащих информацию, не соответствующую действительности. Помимо того, что подсудимый Ш. оговорил себя, в основу обвинения были положены сфальсифицированные доказательства. При этом признание судом таких доказательств недопустимыми по ходатайству государственного обвинителя, исключение их из доказательственной базы и последующее оправдание Ш. не освободило от ответственности за их фальсификацию. По факту представления в суд сфальсифицированных доказательств по ходатайству государственного обвинителя организовано проведение процессуальной проверки, по результатам которой органами СУ СК России по Оренбургской области возбуждено уголовное дело.
Разъяснение подготовлено уголовно-судебным управлением прокуратуры Оренбургской области
Комментарии к ст. 303 УК РФ
1. В законе ответственность дифференцирована в зависимости от ряда обстоятельств. Частью 1 комментируемой статьи охватывается фальсификация доказательств по гражданскому делу, ч. 2 – по уголовному делу, в ч. 3 закреплены квалифицированные виды этих преступлений.
2. Объектом является нормальная деятельность суда и органов прокуратуры, предварительного расследования по получению достоверных доказательств. В качестве факультативного объекта могут быть интересы потерпевшего. Предмет преступления – доказательства по гражданскому или уголовному делу. Их понятие раскрывается в гражданском процессуальном, арбитражном процессуальном и уголовно-процессуальном праве.
3. Объективная сторона преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 303, характеризуется фальсификацией доказательств по гражданскому делу. Фальсификация означает искажение фактических данных, являющихся доказательствами. Она может проявляться в разных формах: внесение ложных сведений в документы, их подделка, подчистка, пометка другим числом. В этом случае, по существу, речь идет о так называемом материальном подлоге документа как источника доказательств. Фальсификация может выражаться и в так называемом интеллектуальном подлоге: лицом, участвующим в деле, составляются письменные доказательства, ложные по содержанию (например, письмо, в котором содержится признание долга).
4. Преступление имеет формальный состав, признается оконченным с момента предъявления фальсифицированного доказательства суду. Для квалификации содеянного не имеет значения, повлияло ли оно на вынесение решения по гражданскому делу.
Не охватываются составом рассматриваемого преступления заведомо ложные показание, заключение эксперта или неправильный перевод. Указанные действия образуют самостоятельное преступление, предусмотренное ст. 307 УК.
5. С субъективной стороны преступление характеризуется прямым умыслом. Мотивы значения для квалификации не имеют.
6. Субъект преступления – лицо, участвующее в деле, или его представитель. Понятие “лицо, участвующее в деле” в данном составе преступления употребляется в том же значении, что и в других составах. Однако надо иметь в виду, что из их числа исключаются по указанным выше причинам свидетель, потерпевший, эксперт и переводчик. Понятие представителя дано в гражданском процессуальном и арбитражном процессуальном праве. Представителем может быть гражданин, имеющий надлежащим образом оформленные полномочия на ведение дела.
Не несут ответственности по ч. 1 ст. 303 должностные лица. Фальсификация доказательств, совершаемая ими, признается служебным подлогом и квалифицируется по ст. 292 УК.
7. Часть 2 комментируемой статьи предусматривает ответственность за фальсификацию доказательств по уголовному делу. Она может выразиться в разных формах подлога материалов уголовного дела: составление протоколов допросов при их непроведении, внесение в них сведений, о которых не сообщал допрашиваемый, внесение изменений в заключение эксперта и т.п.
Лицом, производящим дознание, следователем и прокурором в этом случае совершается специальный вид служебного подлога, выделенный законодателем в самостоятельное преступление, в связи с чем дополнительной квалификации таких действий по ст. 292 УК не требуется.
Защитником по уголовному делу могут быть фальсифицированы документы, вещественные доказательства, приобщаемые к делу по его ходатайству.
8. Момент окончания преступления определяется в зависимости от того, кем оно совершено. Фальсификация доказательств лицом, производящим дознание, следователем и прокурором будет оконченной с момента совершения указанных действий; фальсификация доказательств защитником – с момента предъявления их органам дознания, предварительного следствия или суду.
9. Субъективная сторона характеризуется прямым умыслом.
10. Субъект преступления по ч. 2 статьи иной, чем по ч. 1 ст. 303. Им являются прокурор, следователь, лицо, производящее дознание (дознаватель), и защитник.
11. Квалифицирующими признаками являются: а) фальсификация доказательств по уголовному делу о тяжком или особо тяжком преступлении; б) фальсификация доказательств, повлекшая тяжкие последствия (ч. 3 ст. 303).
Законодатель не определяет тот вред, который признается тяжким, предоставляя это делать суду с учетом всех обстоятельств. Приговорение лица к лишению свободы, самоубийство или покушение на самоубийство незаконно осужденного или его близких, незаконное взыскание, приведшее к банкротству предприятия, разорению предпринимателя, фермера и т.п., могут признаваться в качестве тяжких последствий.
Не дадим переписать историю: фальсификация или проблемы правоприменения ст. 303 УК РФ
Проблема фальсификации доказательств в гражданском процессе – наиболее актуальная для адвокатов и практикующих судебных юристов, которые регулярно сталкиваются с этим негативным явлением. Казалось бы, все должно быть просто – совершил фальсификацию доказательств, ответь по букве закона. Но, к всеобщему удивлению, привлечение виновных к уголовной ответственности по указанной норме – это скорее нонсенс, чем существующие реалии. Почему охраняющая систему правосудия норма не пользуется широкой популярностью у правоприменителей, рассуждает в авторской колонке Константин Фарберов, партнер, адвокат группы правовых компаний “Пучков и партнеры”.
Дело в том, что ст. 303 УК РФ имеет существенные изъяны, затрудняющие предмет и процесс доказывания. О сложностях применения данной нормы закона свидетельствует статистика Верховного суда РФ.
В 2016 году приговор суда по всем частям ст. 303 УК РФ состоялся в отношении 100 лиц. Всего приговоры по преступлениям против правосудия постановлены в отношении 10 689 лиц (менее 1%). Напомню, в главу 31 УК РФ (преступления против правосудия) входят 24 действующих нормы, и сама ст. 303 УК РФ, входящая в данную главу, существует со времен введения в действия УК РФ.
Рассмотрим проблемы, затрудняющие процесс доказывания.
Все начинается с объективной стороны – отсутствие в Уголовном кодексе РФ, постановлениях Пленума Верховного суда РФ и прочих официальных источниках единообразного определения фальсификации. Законодатель не расшифровывает, что такое фальсификация в ст. 303 УК РФ. Не секрет, что расшифровка тех или иных действий, указанных в диспозиции, присуща множеству норм особенной части УК РФ. О фальсификацию ни слова.
Следующий резонный вопрос: фальсификация – это только действия? Или она может иметь место в форме бездействия?
Яркий пример – активные действия по изготовлению подложного документа или искажения содержания документа выполняет лицо, не осведомленное о намерении использования указанного документа в качестве доказательства по гражданскому делу, либо лицо, не являющееся субъектом преступления. Представляет же фальсифицированное доказательство в суд уже иное лицо, являющееся субъектом преступления. Получается, что лицо достоверно знает о подложности данного доказательства, но каких-либо действий по изготовлению или искажению содержания доказательства не совершает. Наступает ли ответственность по ст. 303 УК РФ в этом случае? Существует различная судебная практика, но единообразное толкование Верховного суда РФ на этот счет отсутствует.
Отсюда вытекает другая проблема – в определении субъекта преступления. Ч. 1 ст. 303 УК РФ четко выделяет в качестве субъектов при фальсификации доказательств по гражданскому делу лицо, участвующее в деле, или его представителя. На практике установить, кто же сфальсифицировал доказательство, ровно как располагали ли субъекты информацией о подложном характере доказательства, крайней затруднительно. Зачастую действия по изготовлению или искажению доказательства совершены не субъектом данного преступления.
Третья проблема: что есть фальсификация для законодателя? Искажение формы или искажение содержания, может, то и другое? Опять же, единообразной судебной практики нет. Один пример – изготовление доказательства порочного по форме (подделки подписей, печатей, датирование документов, не соответствующее реальной дате и пр.), скажем, при утрате подлинного доказательства при условии, если содержание изготовленного и порочного по форме доказательства не искажено по отношению к существовавшему ранее доказательству. Вновь не понятно, будет ли иметь такое дело судебную перспективу.
Есть мнение, что к фальсификации можно относить и заблаговременное уничтожение документов или любых сведений с целью недопущения использования их в дальнейшем в качестве доказательств в судебном процессе. Опять же, единообразная судебная практика отсутствует.
Следующая проблема – фальсификация доказательств по делам, находящимся в производстве третейских судов, которые, как известно, не входят в судебную систему Российской Федерации и, следовательно, не осуществляют правосудие. Ст. 303 УК РФ является преступлением против правосудия. Вместе с тем на основе решений третейских судов судами, уже входящими в судебную систему, выдаются вполне реальные исполнительные листы.
Только указанные выше факты отбивают какое-либо желание у правоохранительных органов расследовать указанную категорию дел, поскольку закрадывается тень сомнений относительно судебной перспективы.
Второй пласт проблем – в установлении подлежащих доказыванию обстоятельств.
По указанной категории дел наличие вещественного доказательства имеет принципиальное значение: следствию (для доказанности вины) и суду (для постановления приговора) недостаточно сведений, отраженных в решениях или определениях арбитражных судов, или судов общей юрисдикции, по гражданским делам.
Даже при установлении последними факта фальсификации доказательств. Указанные решения судов по смыслу ст. 90 УПК РФ обладают преюдициальным значением, но требуют от следствия установления всех обстоятельств, подлежащих доказыванию, в рамках процедуры, регламентированной УПК РФ, поскольку предмет исследования в каждом виде судопроизводства имеет свои особенности, специфику и процессуальные правила доказывания по соответствующим делам. (Постановление Конституционного Суда РФ от 21.12.2011 № 30-П “По делу о проверке конституционности положений статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой граждан В. Д. Власенко и Е. А. Власенко”).
Часто вещественное доказательство требуется для производства судебной экспертизы в рамках уголовного дела, поскольку в рамках рассмотрения гражданских дел судебные экспертизы, установившие факты фальсификации, не могут быть признаны в качестве судебных экспертиз по уголовным делам, потому как получены не в соответствии с требованиями УПК РФ. Таких экспертиз недостаточно для вывода следствия и суда по уголовному делу о доказанности факта фальсификации доказательства. Любые документы из гражданского дела, включая судебные экспертизы, могут лишь использоваться как иные документы в соответствии со ст. 84 УПК РФ.
Однако с вещественными доказательствами на практике возникают серьезные проблемы, ставящие крест на дальнейшей судебной перспективе уголовного дела. Зачастую суды, сами устанавливая факты фальсификации доказательств, выдают сторонам подлинники документов даже при наличии соответствующих писем от правоохранительных органов, ссылаясь на невозможность отказать стороне в выдаче оригиналов документов.
Еще одна процессуальная сложность – момент возбуждения уголовного дела. С одной стороны, УПК РФ не устанавливает специальный порядок для возбуждения уголовных дел указанной категории. С другой – для возбуждения уголовного дела необходимы поводы и достаточные основания, указывающие на признаки преступления, какими являются решения судов, установившие факт фальсификации.
Вот и получается, что пока “правоохранительная машина” дождется вступления в законную силу судебных решений, пока проводится доследственная проверка, оригиналы спорных документов возвращаются стороне.
Таким образом, указанная норма может стать рабочей, только после внесения в нее изменений:
– установления на законодательном уровне определения фальсификации;
– разделения действий (указанных в диспозиции ст. 303 УК РФ) на сами действия по фальсификации доказательств и по использованию заведомо сфальсифицированных доказательств в суде, расширения субъектного состава данного преступления.
Кроме того, Верховному суду РФ понадобится разъяснить проблемы, связанные с применением указанной нормы. Давайте зададимся вопросом: не получим ли мы многочисленные злоупотребления со стороны правоохранительных органов и череду “заказных” уголовных дел, если эта норма заработает в полную силу?
Может быть, пусть лучше висит она “дамокловым мечом” и применяется лишь в исключительных и вопиющих случаях.
Соблазн велик
С ейчас даже представить себе трудно, что всего пару десятков лет назад копии документов довольно часто приходилось изготавливать вручную. Так, поступая на работу, человек уже загодя дома переписывал на листы бумаги, порой тетрадные, содержание и реквизиты свидетельства о рождении, диплома, свидетельства о браке и прочих документов, которые кадровик, сверив с оригиналом, заверял. До сих пор эти, уже пожелтевшие копии хранятся в личных делах многих работников.
А каково приходилось тем, кто хотел получить, например, копию судебного решения. Ведь их зачастую тоже переписывали вручную.
Теперь все изменилось. Современная техника позволяет скопировать практически любой документ, причем копия может по виду оказаться даже качественнее оригинала. Это, безусловно, очень удобно, но так уж повелось, что любое достижение человечества влечет не только положительные последствия, но и негатив. Так получилось и с копированием документов – если раньше изготовлением фальшивок занимались только отпетые мошенники, то теперь от соблазна изготовить подкорректированную копию документа порой не могут удержаться и в общем-то правопослушные граждане.
На днях довелось стать очевидцем сцены, случившейся в канцелярии одного из столичных районных судов. Приличного вида гражданин уговаривал молоденькую работницу канцелярии заверить ему копию судебного решения. Девушка отказывалась это делать, поскольку копию изготовил сам проситель, а подлинника на тот момент в канцелярии по каким-то причинам не было. И вот, когда дело с подлинником решения все же нашли, оказалось, что пара фраз в тексте самостоятельно изготовленной «приличным» гражданином копии не соответствовали тому, что написано в оригинале.
Опустим диалоги и монологи, которыми сопровождалось обнаружение несоответствия. Для нас сейчас важно другое – разобраться с правовым статусом копии документа. Ведь с правовой точки зрения бумага, находившаяся в руках у неудачливого фальсификатора, не может быть названа даже копией, поскольку воспроизводимая в документе информация не полностью соответствовала первоисточнику.
Копией документа, как это следует из применяемого сейчас с некоторыми оговорками Государственного стандарта Российской Федерации ГОСТ Р 51141-98 «Делопроизводство и архивное дело. Термины и определения», утвержденного постановлением Госстандарта России от 27.02.1998 г. № 28, является документ, полностью воспроизводящий информацию подлинного документа и все его внешние признаки или часть их, не имеющий юридической силы (пункт 2.1.29 стандарта).
Но будь работница суда менее щепетильна, то после удостоверения подлинности бумаги подписью судьи и печатью бумага превратилась бы в заверенную копию документа. Пунктом 2.1.30 названного выше стандарта установлено, что заверенной копией документа является копия документа, на которую в соответствии с установленным порядком проставляют необходимые реквизиты, придающие ей юридическую силу. А разъяснять читателям юридическую силу судебного решения, я думаю, не надо.
Пример с попыткой заверить искаженную копию судебного решения здесь приведен с единственной целью – подчеркнуть важность, значимость заверенной копии и предостеречь наших сограждан, в особенности тех, кто по роду деятельности сам подписывает документы и их копии, от невнимательного к ним отношения.
Одним словом, вариантов привлечения к ответственности человека, заверившего недостоверную копию, предостаточно. При этом, заверяя подобную бумагу, не стоит успокаивать себя тем, что, мол, сам-то я преступления не совершаю. Дело в том, что уголовной ответственности подлежит не только исполнитель, но и те, кто ему умышленно содействовал. Так, часть 5 ст. 33 УК РФ называет пособником лицо, «содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий…», а ст. 34 УК РФ конкретизирует ответственность соучастников.
Загрузка...